Сегодня мировая общественность отметит важную историческую дату —  Международный день освобождения узников фашистских лагерей. С 1945 года люди в этот день вспоминают те далекие события, когда в застенках концлагерей были замучены и убиты миллионы людей, в том числе и детей.

У каждого узника была своя история. А среди тех, кому повезло чуть больше, чем другим, была Елена Антоновна Хомец (на снимке). Конечно, нельзя назвать пленение и неволю везением. Вряд ли современные потомки смогут понять, что пришлось пережить молодежи военных лет, а они, прошедшие душевные муки, физическую боль, страх и ужас, помнят все до конца своих дней. Да и можно ли забыть, что вместо мирной жизни, обучения в школе, им пришлось проходить науку другую, через унижение и принуждение к рабскому труду.

Елена Антоновна – уроженка деревни Макаричи Петриковского района Гомельской области (сейчас проживает в Черикове у своей дочери). В эту деревню, как и в другие населенные пункты Белоруссии, пришла война. Жители многонаселенной деревни не знали, что их ждет впереди. Мать Елены Антоновны предусмотрительно закопала семейные вещи — самые лучшие что были — в землю. Немцы вскоре уже хозяйничали и здесь. В их семье забрали корову и поросят. А в1942 году фашисты начали формировать списки людей для отправки в Германию. В их числе оказалась практически вся семья Елены Антоновны: мама, шестилетняя сестра Наташа, одиннадцатилетняя Катя. На тот момент самой девушке было всего 9 лет. Отец ушел на фронт, а их ждало рабство.

– Мы сидели в подвале,– вспоминает женщина,– прятались там. Неизвестно, кто все-таки выдал, где мы находимся. Наверное, свои, деревенские. Отвели нас в церковь, а там уже было много людей. Потом нас направили в дом через дорогу, где проходили осмотр. Доктор нас осмотрел и снова отвели назад в церковь. Как оказалось, все уже были осмотрены.

Через какое-то время нас погрузили в машины и отвезли на станцию, а там разместили в вагонах. Так мы попали в город Бамберг.

Изначально Елена Антоновна и ее семья попали к немецким фермерам, которые отличались деликатным обращением с «русскими». На чердачном помещении была отведена им благоустроенная комнатка, с кроватями и постельным бельем. Правда, обувь им досталась  деревянная. Ели за одним столом с хозяевами. А работа заключалась в помощи по дому и уходе за скотиной. В семье жили еще две украинские девушки Дуня и Поля.

— Хозяйка дома очень хорошо с нами обращалась,– рассказывает Елена Антоновна,– называла по именам, говорила, чем можно пользоваться. Полюбила и меня. Приговаривала: «Лиена, шен, шен!». Это означало, что я хорошая. Уговаривала остаться жить с ними. Мол, оставайся, будешь писать письма домой. Приходил в отпуск ее сын, учил нас разговаривать по-немецки. Показывал мне хлеб: «Брод, брод…». Я многие  немецкие слова уже понимала. А вскоре сын хозяйки погиб. Я помню, как она оделась во все черное и взяла меня с сестрой в церковь на молитву.

Хорошая жизнь с гибелью хозяйского сына завершилась. Она не смогла морально держать в своем доме русских и отправила всех их  на другой хутор, к новому хозяину. И здесь уже было отношение не совсем человеческое. Работникам в хлеву отвели место, где на окошках — решетки. Работали, никуда не отпускали.

—  В лесу собирались наши хлопцы, из Макаричей, которые работали на заводах, — вспоминает женщина,— и мы с мамой туда пришли. Они нам рассказали, что вот-вот начнут освобождать наши войска. Нам было сказано, чтобы хозяин отвез нас с хутора в город после того, как завершатся бои. Мама приказала хозяину запрягать телегу, а тот не очень-то и хотел. Но все же завез нас в Бамберг и высадил, дав нам краюшку хлеба. Расспросили, что к чему у проходящего  нашего солдата, нам помогли добраться до места регистрации. Начальник нас записал в журнал. И нас отправили в лагерь… С охраной. Мама ходила на работы. Я не помню, в какое время нас стали отправлять домой. Но опять мы ехали в поезде.

Дома, конечно, все было пусто, ни крошки хлеба. Помогали люди, кто чем мог. И вот того, что мама прикопала,  уже не было. Ай, тяжко было…

В своем рассказе Елена Антоновна не вдавалась в подробности, касательно того, что им пришлось пережить. А мы знаем из свидетельств, в каких условиях рабов вермахта доставляли в Германию, какое обращение было там с людьми, которых считали второсортными. Вряд ли можно компенсировать те детские воспоминания, когда в памяти – только жуткий страх: что будет с нами, как «хозяева» распорядятся нашими жизнями…

Отец Елены Антоновны, Антон Иванович Гриб, прошел всю войну, дошел до Берлина.